— Мы, — перебила меня Катя. — Мы.

— А ну да! Извини! Сама должна понимать, что я еще не привык, — примирительно улыбнулся и продолжил: — Мы! Как боевики так себе, но вот как следователям и диверсантам нам нет цены. Дед также замирает?

— Он как раз-таки нет, — сказала Катя. — Он потоки сознания раздваивает и этого ему достаточно, чтобы и человеком управлять и себя контролировать. К тому же ему и маме настраиваться не нужно. Они как-то одним движением, говорят, можно. Только у меня пока не получается, меня этим техникам только недавно начали учить. А дед говорит: — Тренируйся и толк будет! А на ком тренироваться? Боевое применение может человека даже убить. Нет у меня таких людей на которых я могу потренироваться.

— Так, ну это все для дела. Допустим! А положительное есть что-нибудь? — решил уточнить я.

— То есть? — обиделась сестра, — А этого что? Мало?

— Да, нет. Только если ты умеешь проникать в сознание, то это значит, что у тебя есть шанс не только что-то оттуда забрать, но и что-то туда принести, — важно расширив глаза медленно сказал я.

— Ну это ментальное целительство, — начала соображать, о чем я Катя. — Вообще мы, развивая свои навыки можем включать эмпатию, и чувствовать больного или присутствовать на важных переговорах и чувствовать, что думают люди. Не обманывают ли.

Клиника у нас для душевно больных, — сказала она. — Привозят к нам разных пациентов, и мы с ними работаем. Не все могут пережить воспитание в роду… Кто-то не может пройти особо жесткое испытание… Кто-то спать не может… У кого-то кризис среднего возраста… У кого-то кошмары… Короче много всякого. И когда люди и их окружающие начинают понимать, что другого выхода нет, то приезжают к нам.

Да и это не основная работа. Драки, разборки, войны просто чрезвычайные случаи. Всего много, а голова такой орган, который не прощает, ошибок. Разные случаи бывают. Бывает голова треснет… Кость залечить целитель может, а вот как быть с поврежденным мозгом? Тоже к нам везут.

— И реально мозг латаете? — не поверил я.

— Ну не то чтобы латаем, — сказала Катя. — Воздействуя на определенные участки мозга заставляем его выйти на рабочий режим. Помогаем ему быстрее восстановить свои функции.

— И что прям люди выздоравливают? — не поверил я. — И с дырками в голове?

— Хм, — грустно ухмыльнулась Катя. — И такие были. У меня два было. Один восстановился нормально. Уходил на своих двоих. Мы его полностью восстановили. Пуля попала в такое место, что ничего не пострадало. Он все помнил и сам старался выздороветь. Соблюдал диету и все мои требования. А вот у второго тяжело было. Потерял память. Практически всю. Говорить мог, а вот вилку держать не умел… Или вот машиной мог управлять, а вот позвонить не мог. К сожалению имени, своего так и не вспомнил. Зато живой, что само по себе чудо.

— Ничего себе? — удивился я. — И сколько же такое лечение занимает?

— Минимум год. Раньше тоже можно. Только мы гарантии даем минимум после года. Мы же все функции восстанавливаем полностью.

Некоторые хотят восстановить функции мозга, и сразу забрать больного. Тут уж пятьдесят на пятьдесят. Если организм крепкий и целитель из родственников есть, то это проще. А так… Мороки с таким больше, чем лечения. Нам бывает потом привозят их на еще один восстановительный курс, потому что сами родственники справиться не могут. Какая-бы сиделка не была. Заставить работать мозг она не может.

— То есть ты можешь? — не понял я.

— Это сложный процесс, — немного подумав сказала сестра. — Тут даже если я тебе расскажу что-то считай половину пропустила чтобы понятней было. Во-первых, активность мозга мы восстанавливаем, когда пациент находится в коме. Если он по естественным причинам не в коме, то мы погружаем его в искусственную. Мозгу как никому нужен отдых после травмы и максимальная статичность. С другой стороны, мозг может заснуть в таком случае. А тут нужна я. Погружаюсь в сознание больного я активизирую его мыслительные процессы. Общаюсь с ним. Воздействую определенным способом. И только потом, когда появляется возможности находиться в сознании и не повредить себе ничего он просыпается.

— Тогда, как ты мозг восстанавливаешь? — не понял я.

— Мозг, слишком хрупкая вещь, чтобы его восстанавливать. Он сам восстанавливается. Я лишь заставляю его понимать, что он должен восстанавливаться, а не спать, — сказала Катя уже не как учитель, а как человек объясняющий кому-то простые вещи, которые этот кто-то не может понять.

— А как же тогда спинной мозг? — решил схохмить я. — Его восстанавливаете.

— А его как раз-таки восстанавливаем, — сказала Катя. — Это уже не чистая менталистика, а нечто вроде сплава ментальных техник и простого целительства.

— Круто! — в очередной раз не сдержал восхищенного возгласа я.

— Еще мы с детьми работаем! — заулыбалась Катя. — Это классно. Они клевые и меня любят. У меня рисунков много. Мне постоянно, что-то дарят.

— А что дети? — не понял я.

— Бахир, конечно заботится о том, чтобы плод, развивался хорошо. И у многих — это так, но случаются отклонения. В поведении и в психике ребенка. Есть аутисты, которые не всегда принимают окружающий мир… Много всякого…

— Слушай, если все так, то почему я ничего подобного не чувствовал. Что-что, а то, что у меня есть комантоку рода я помню, но никаких считываний мыслей и эмпатии у меня никогда не было.

— Ну, для начала учиться в роду начинают после семнадцати лет. До этого идет общая подготовка. Эмпатия, мыслесвязь, умение вводить в сон и навязывать свои желания. Помимо этого, идет обычное целительство, прикладная психология, гипноз.

— Гипноз? — не понял я.

— Да это одно из базовых техник защиты, — возможность загипнотизировать врага.

— Э… А почему не какое-нибудь ментальное воздействие? — не понял я.

— Потому, что нельзя ребенка подобному учить, мало того, что кого-нибудь убьёт, так еще сам в своем уме не останется. Дети вообще более хрупкие и нельзя несформировавшееся сознание допускать в чужую голову.

А что касается тебя, то я чувствую некоторую странность. Наверное, блокиратор, нанес урон твоему развитию. К тому же ты никогда не делал медитации для того, чтобы направить мыслительные потоки не внутрь, а наружу.

— Чего? — не понял я.

— Не тренировался по клановым методикам! — почти по слогам сказала Катя.

— Слушай. А ты меня научишь? — спросил я.

— Ты хочешь научиться? — спросила она.

— Конечно, — я был доволен и деловит. — Ты тут месяц. Что там будет дальше не знаю, но мне кажется, что я бы с удовольствием начал тренировки. У меня кстати отдельный тренировочный зал есть.

— Ну… — Катя немного задумалась, всего на мгновение, а потом тут же продолжила: — Конечно, я тебя с удовольствием научу, братик!

Глава 4

— Ну что, как ты себя чувствуешь? — спросил я у сестры, когда мы пришли после занятий в ее комнату.

— Отлично, — сказала она, рухнув на диван и внимательно смотрела на меня, после чего сощурившись быстро продолжила: — Я вот смотрю на тебя и у меня возникает желание тебя придушить. Ты свеж как огурчик. И ничего тебя не берет.

— Ха-ха-ха, — не выдержал я и засмеялся. — У тебя ничего не выйдет. Приди сначала в себя. Потом, я может и дам тебе возможность напасть на меня со спины. И даже, возможно, может быть дам фору в виде первого удара.

— Иди давай, — махнула она на меня рукой откидываясь на диван и поднимая ноги на подушку: — Монстр.

— Хорошо, — с довольной миной сказал я пошел к двери. — Я еще вечером зайду.

Выйдя на коридор я быстрым шагом направился в здание учебного корпуса. Сегодня у нас должно было быть очередное освоение операционной системы мобильного доспеха. И этот урок я не то, что бы не хотел пропустить, даже опаздывать не хотелось.

Негативный опыт подсказывал, что можешь так опоздать и пропустить, что-нибудь в самом начале, а потом окажется, что это основное и ты просто потратил все время для того, чтобы понять, о чем речь. А мне сейчас максимально нужно учиться, непонятно, что будет через месяц. Возможно судьба распорядится со мной таким образом, что придется вернуться на родину.